СВЕТ ВЕРЫ
«Аллах — друг тех, которые уверовали: Он выводит их из мрака к свету».
(Сура «Корова», 257).
Было прекрасное осеннее утро. Опавшие листья деревьев шуршали под ногами прохожих. Воробьи шумели, сидя на оголенных ветках. Прохладный осенний ветер пробирал до костей.
Шагая по листьям, Машхади Ильгар думал о творениях Аллаха и могуществе Творца.
Немного отстав от него, Надир, друг Ильгара, опустив голову, как будто вовсе не замечал этой природной картины, раскидывал в стороны опавшие листья. Иногда поднимал голову и спрашивал что-то у своего друга.
Машхади Ильгар слыл одним из уважаемых и авторитетных молодых людей в своём квартале. С самого детства его знали и любили за то, что он был правдивым и верующим человеком. Ильгар всегда, по мере возможности, помогал всем и никогда не уклонялся от того, чтобы показать правильный путь другим. Да, он достиг своего желания, которого жаждал и лелеял в душе многие годы — он был в Машхаде и вернулся только вчера. Было поздно, и Надир, который пришёл навестить Ильгара, остался ночевать у них. А теперь ранним утром они прогуливались в парке, чтобы подышать свежим осенним воздухом, а заодно купить хлеба.
Вдруг взор Надира упал на что-то чёрное, лежащее среди деревьев
«Что это может быть?» — сказал про себя Надир и подошёл поближе. Нагнувшись и посмотрев внимательнее, он опознал в нём упавшего на землю человека. Надир сказал:
— Эй, вставай! Ну, давай поднимайся! — затем, взяв человека за руку, потряс её. Тот, повернув к Надиру своё лицо, сонливо сказал:
— Ну что?… Что ты хочешь от меня?
Надир, почувствовав отвратительный запах водки, отвернулся и плюнул. На этот раз, тронув ногой пьяного, сказал:
— Давай вставай, уходи отсюда, нечего валяться тут! Но тот, не обращая внимания, повернул лицо в другую сторону и сказал:
— Да пошёл ты…
Надир позвал удаляющегося друга:
— Машхади! Машхади! Иди сюда.
Машхади Ильгар, ничего не зная, ещё продолжал ходить. Внезапно, услышав голос Надира, он повернулся и быстрыми шагами подошёл к нему.
— Кажется, со вчерашнего дня валяется здесь. Так напился, что от него ужасно несёт.
Машхади Ильгар нагнулся и посмотрел на того человека. Не узнав, он попытался приподнять его, но Надир сказал:
— Да брось ты! Нечего руки пачкать.
Но Машхади Ильгар не обратил внимания на его слова. Приподняв упавшего человека, усадил на ближайшую скамью. В это время тот открыл глаза, посмотрел на Ильгара и опустил голову, сказал:
— А-а-а, это ты, Ильгар?
Ильгар с удивлением посмотрел на пьяного и только теперь узнал его. Это же был Дима, живущий в их квартале! Диму он знал ещё с самого детства. Но Ильгар, после того, как Дима пристрастился к спиртному, больше не общался с ним.
— Надир, купишь хлеб и отнесёшь домой.
Надир, ничего не понимая, с удивлением спросил:
— А ты что, не идёшь?!…
— Нет, я, кажется, должен остаться. Я не могу оставить его здесь и уйти.
— Что ты возишься с ним. Да брось ты его…
Холодный взгляд Ильгара не дал Надиру договорить. Поняв, что говорить не имеет смысла он, поворчав, удалился.
— Дима, — сказал Ильгар, — что у тебя за вид?
Дима вначале ничего не хотел говорить.
Но доброта и сострадание в голосе Ильгара словно растопили лед в его сердце. Ещё никто до сих пор так не разговаривал с ним, не расспрашивал его здоровье.
Дима рассказал всё, что произошло с ним. Стало ясно, что вчера вечером, напившись, он затеял дома очередной скандал, и мать, выгнав его, заперла дверь.
— Ну и что же ты будешь делать теперь? — спросил его Ильгар.
— Я и сам не знаю.
Вдруг Ильгара словно осенило. Решительно встав, он произнёс:
— Вставай, пойдём!
— Куда?
— К нам.
Дима растерялся от этих слов, которых вовсе не ожидал. Он просто не верил своим ушам. Поэтому снова спросил:
— Куда?!
— Сказал же, к нам!
Дима встал и, ничего не говоря, поплёлся за ним. Поравнявшись с их домом, Дима остановился как вкопанный, умоляюще произнёс:
— Может, я пойду? А?…
— Нет, давай заходи.
Домашние поразились поступку Ильгара, но ничего не сказали, так как не хотели его огорчать, к тому же, он никогда не совершал бессмысленных поступков.
Дима провёл у них три дня. За это время всё увиденное здесь произвело на него неизгладимое впечатление. «Боже мой! Как они прекрасно обращаются друг с другом. Младшие и старшие, все общаются между собой очень вежливо. Не ругаются, не гонят друг друга из дома. Не валяются под деревьями. Они… они живут как настоящие люди. Вот это — человеческая жизнь. А наша — как собачья», — думал Дима.
— Дима, что это ты погрузился в думы? — спросил Ильгар.
Неожиданно услышав эти слова, Дима вздрогнул, поднял голову и посмотрел. Машхади Ильгар поло¬жил на стол поднос, который держал в руках. Протянув Диме чай, внимательно посмотрел в его лицо:
— Ну что? Что случилось? Почему ты мрачен, как день ненастный?
— Знаешь, Ильгар, по правде говоря, я никогда не чувствовал свою жизнь так бесцельно прожитой, как сейчас. Ну, разве можно наш образ жизни назвать жизнью?
Машхади внимательно смотрел на него.
На лице Димы отчётливо читалось чувство раскаяния. Отпив глоток чая, Ильгар кашлянул. Он хотел что-то сказать, подбодрить Диму. Но, задумавшись, снова замолчал. Он хотел, чтобы Дима, высказав всё, и тем самым излил душу и ему стало бы легче.
— Видишь ли, я хочу с сегодняшнего дня жить по-настоящему, как человек. Хочу стать таким, как вы…
Услышав это, Машхади Ильгар очень удивился. С изумлением посмотрел на него. В голубых глазах Димы он увидел всю искренность его слов.
— Дима, я очень рад, что ты сам пришёл к этому решению. Но знаешь, что наша жизнь, как такова, обязана Исламу. Мы познали Аллаха и поклоняемся только Ему, и Он создает среди нас любовь и дружбу. Все являются рабами Аллаха, и поэтому Он очень любит их, и для Него не имеет значения, кем бы они ни являлись: азербайджанцами, русскими или же другими.
Дима, улыбаясь, с восхищением смотрел на Ильгара. После его слов Дима почувствовал в душе возрождение какого-то удивительного чувства: чего-то родного и близкого.
Каким родным стал теперь для него Ильгар! Потому что он тоже был Божьим рабом. Вдруг Дима горячо пожелал обнять и поцеловать его, но остановился; словно не хотел запачкать его своими греховными руками.
Некоторое время они так и смотрели друг на друга. Машхади Ильгар не хотел больше говорить, так, как он чувствовал то, что творилось в душе Димы. Он знал, что лишние слова могут испортить всё. Поэтому с такой же улыбкой ответил на чувства Димы. Неожиданные слова Димы очень удивили и обрадовали его:
— Ильгар, я тоже хочу стать мусульманином. Настоящим, молящимся мусульманином.
Прошло ещё несколько дней. В это время Ильгар научил Диму калмейи-шахадат, гусл, вузу и намаз. Дал ему чистую одежду из своего гардероба и объяснил многие идеологические вопросы.
По мере того, как Дима изучал и внедрял в жизнь изученное, он всё больше и больше чувствовал в своей душе возрождение таинственной красоты.
Даже нрав его очень изменился; каждый раз, когда его спрашивали, он отвечал весьма учтиво, правда ещё немного стесняясь. Одним словом, он стал «настоящим человеком».
Однажды Машхади Ильгар поспешно пришёл до¬мой. Прошёл в ту комнату, где был Дима. Тот читал книгу «Усулид-дин» (Основы религии), которую дал ему Ильгар. Дима, подняв голову, очень вежливо ответил на приветствие своего друга. Но, заметив серьёзность его лица и дрожь в голосе, спросил:
— Что-нибудь стряслось, Машхади Ильгар?
Ильгар не знал, что и сказать. Несколько раз кашлянув, подошел к Диме и спокойно встал у стола.
У Димы начало тревожно биться сердце, он почувствовал, что произошло что-то неладное. Захотел подняться, но у него ослабели колени. Ухватившись за стол, наконец, он поднялся. Снова спросил:
— Ну, что же случилось?!
Ильгар, поняв, что молчание не имеет смысла, сказал:
— Дима, твою маму отвезли в больницу. Кажется, она перенесла инфаркт.
У Димы подкосились ноги. Он медленно опустился на стул, охватил двумя руками голову. Хотел остановить непроизвольно накатывающиеся слёзы, но не смог остановить исходящий из глубины души плач и со стоном разрыдался.
Машхади Ильгар не стал противиться этому и спокойно отошел в сторону, чтобы Дима облегчил свою душу.
Но Дима не мог остановиться. Он всё плакал и плакал и никогда ещё с ним такого не происходило. Даже сам он удивлялся этому. Не знал, плачет по матери или же по грехам, совершенным раньше. Он только знал то, что душа у него как бы очищается. Теперь он хотел говорить и говорить с Аллахом.
Через некоторое время успокоился и, вытерев слёзы, спросил:
— В какую больницу её отвезли?
Узнав адрес больницы и номер палаты, а также извинившись, Дима попрощался с Ильгаром и с его семьёй и вышел из дома.
Улица казалось ему удивительной. Будто все вещи изменились. Каждая вещь казалась ему новой.
Дмитрий понял: изменился он сам, а всё окружающее оставалось таким же, как и раньше. Теперь он смотрел на мир другими глазами. Раньше он с отвращением и неприязнью относился ко всему: ненавидел все вещи, даже самого себя. А теперь смотрел на всё окружающее, как на создания Аллаха..,
Мать Димы лежала на койке и безучастным взглядом смотрела в один из углов комнаты. «Где же теперь Дима, что делает? Снова шатается по пивным? Упаси Господь! А может, что-нибудь совершил, и его уже поймали, посадили в тюрьму?! Нет! Нет!… Не может быть! Нет!» Она очень расстроилась от этих мыслей.
Вдруг её взор упал на человека, стоявшего у двери. «Кто это такой? — подумала она, — Боже мой, совсем на Иисуса (мир ему) похож».
Стоявший у двери был Димой. Отпустив небольшую бороду, он действительно, немного походил на Иисуса (мир ему).
— Мама, мамочка! Мама! – сказал он и зашёл в комнату. Подошёл к койке, наклонился и с нежностью обхватил своими руками мамину руку.
Женщина не верила своим глазам:
— Дима, это ты?! Дима, Димочка! Боже помилуй, как же ты изменился!
— Мамочка, это я, Дима! Тебе нельзя волноваться, мама.
Мать хотела обнять и расцеловать своего сына, но не могла этого сделать, так как была слишком ослабшей. Вот так и смотрела изумлённо на сына.
— Мамочка, прости меня. Я тебя мучил. Больше ты не увидишь меня таким. Я сам буду за тобой ухаживать, сам.
Мама не верила своим глазам и ушам. И в правду, как же изменился Дима. Он был одет очень чисто и опрятно. Несмотря на то, что Дима не брил лицо, он выглядел красивее прежнего.
Мать не отрывала глаз от него ни на минуту. Она чётко видела на его лице выражение святости. «Может, произошло чудо?» — подумала она. Наконец, набравшись смелости, сказала:
— Димочка, я хочу спросить у тебя одну вещь.
— Конечно, дорогая мама. Я слушаю.
— Дмитрий, ну скажи мне, что произошло с тобой, ты очень изменился.
Сын с улыбкой посмотрел на неё:
— А почему ты спрашиваешь, мамочка? Разве я стал хуже?
— Нет, нет, дорогой ты мой! Просто изменение, происшедшее с тобой, очень удивляет меня.
Дмитрий немного покраснел. Он понял, что бессмысленно скрывать и с решительностью сказал:
— Мама, я стал мусульманином.
— Как? Стал мусульманином?!
Женщина на мгновение остолбенела. Дима быстро схватил её руку и ласково произнёс:
— Мамочка, дорогая! Ведь тебе же нельзя волноваться. Прошу тебя…
Но мать всё ещё с удивлением смотрела на него. Хотела что-то сказать, но Дима её опередил:
— А что, мама? Разве я совершил скверное дело?
— Нет, Дима. Я вовсе не хотела так сказать. Но ведь это дело у нас не принято. До сих пор ещё никто не отступал от своей веры. Сколько бы мы не были бедными, не отступали от Иисуса (мир ему).
— Да что ты говоришь, мама? Разве это вообще можно назвать отступничеством? Сам Иисус (мир ему) заявил, что «после меня придёт пророк по имени «Ахмед» (да благословит Аллах его и род его)
и все вы обязаны последовать его учению».
Мать поразилась этим словам. Ведь она до сих пор ещё ни от кого не слышала таких слов.
— А может тебе нравится прежний Дима? Тот Дима — пьяница, что шатался всё время по пивным, возился в мусоре и отбросах. Тот Дима, который говорил всё, что приходило ему в голову, изрыгал целый поток ругательств. Тот самый Дима, от грязных лохмотьев которого окружающие испытывали отвращение.
Дмитрий замолчал. У него подступил комок к горлу. Он расстроился из-за того, что не мог выразить все те высокие чувства, что были у него на сердце. А что же он мог поделать? Как же и в самом деле объяснить всё это матери, ну как?…
— Дима, объясни мне, откуда ты всё это узнал?
— Мамочка, всему этому научила меня Исламская религия. Ислам научил меня, что пить и ругаться – греховно. Ислам научил меня жить, как человек. Ислам научил меня всему. Теперь я понял, что являюсь рабом Аллаха и только Ему должен служить. Все мы Его рабы и возвратимся к Нему.
Слова Димы очень понравились матери и она с улыбкой сказала.»
— Димочка, ты говоришь как знаменитые ораторы. Дима немножко повеселел, как увидел, что его мама смягчилась и тогда он снова начал говорить:
— Дорогая мамочка, религия Ислам научила меня тому, что человек всегда должен слушаться во всём родителей и не мучать их. Всегда и везде он должен хорошо обращаться с ними…
Замолчав, он взглянул на мать. У неё глаза наполнились слезами. Кое-как подавив душившие её слезы радости, она сказала:
— Сынок, если всему этому учит Ислам, тогда это религия – истинная. Тогда и я хочу стать мусульманкой!
Дима буквально взлетел от радости. Торопливо он произнёс:
— Мамочка, тогда повторяй за мной слова, которые я буду говорить — калимейи-шахадат:
— Ашьхаду алля Иляха илляллах! Ашьхаду анна Мухаммадан Расулюллах!
